Юрий Шевцов

Смотрю, возникла какая-то непонятка насчет моего подхода к "авторитарной модернизации" у нас. Я считаю:

1. Такая модернизация у нас уже давным давно идет полным ходом. Она просто не провозглашалась в качестве идеологической компании сверху. На сегодня эта стратегическая линия себя полностью оправдала и оправдывает. У этой политики есть и прогнозируемая этапность, в рамках которой в разное время она может быть более или менее эффективной. Если строить периодизацию историческую, то мы имели вполне авторитарную мобилизацию общества вокруг задачи сохранения советского социально-экономического и культурного наследия во второй половине 90-х годов. Эта задача была выполнена. Общество откатилось от края пропасти, коллапса не произошло, хотя он уже начинался. После начала роста мировых цен на нефть произошел переход к модернизации: началась перекачка ресурсов из нефте-химии в иные сектора, их структурная перестройка и обновление основных фондов. После нового падения мировых цен на нефть модернизация как курс сохранилась, но изменились источники модернизации и в значительной степени сама экономическая структура страны и система управления обществом. Мы находимся в третьем этапе, то есть в стадии как раз сильных изменений источников модернизации и системы управления.

Гранью, когда можно ожидать окончания модернизации, и перехода к иной модели развития я бы считал момент достижения энергетической независимости. Теоретически с того момента "централизованная" политическая система может начать свое кардинальное изменение без угрозы социального коллапса. До того времени изменения возможны только локальные: может несколько усилиться значение парламента, местных органов власти, общественных объединений и СМИ. Но только в той степени, в которой это способствует успеху модернизации, то есть в той степени, в которой это не опасно для сильной центральной власти.

Можно поманипулировать словами и не произносить так жестко, как это делаю я из любви к "научной истине", термин "авторитарная модернизация". Проще всего использовать просто термин "модернизация". Но суть все таки останется именно такой. Для Беларуси при всех минусах это оптимальная модель развития, которая обеспечила высокие темпы экономического роста, привела с становлению сильного независимого государства и обеспечила внутреннюю и внешнюю стабильность страны.

2. "Авторитарную модернизацию" в том смысле, в котором ее понимаю я, нельзя продать власти как "проект" или идеологическую компанию. Как можно продать власти ее же саму? Этим понятием описывается реально проводимая политика и общественное устройство, описывается часто пост-фактум. На основании этого термина и понятия нельзя построить какую-то особую сильную идеологию. Модернизация - это набор менеджерских бюрократических решений, а не "вымышленное будущее", вокруг достижения которого строятся программы разных политических партий.

Кроме того, оборотной стороной установившегося у нас общественного устройства является слабость внутреннего рынка политического консалтинга, если ни полное отсутствие оного. Система власти сильна, ей никакой консалтинг всерьез не нужен. Протоклановые и идеологические группы, противостоящие друг другу, которые могли бы выступить заказчиком консалтингового продукта слабы. Внешние силы, имеющие интересы в Беларуси, могут реализовать свой интерес только через прямое сотрудничество с центральной властью и не очень заинтересованы платить за консалтинг или лоббизм. Оппозиционную активность вообще можно в рассчет не брать в силу ее маргинальности. В Беларуси востребован из видов политического консалтинга, в основном GR. И то в меру. GR относительно Беларуси я в той или иной степени занимаюсь. Но к проталкиванию "программы модернизации" самой же власти это никакого отношения не имеет.

3. Углубление исторической памяти и т.д. Конечно, "чисто по уму" это надо бы. Но сомневаюсь, что это у нас возможно в том смысле, в котором имеют ввиду мои оппоненты. Незначительные изменения, акценты в языковой политике и в государственной идеологии по темам истории раньше 2МВ, неизбежны и это происходит. Но существенное изменение идеологии, ее размывание историческими дискуссиями, как это было в конце 80-начале 90-х - по-моему, совершенно нереально. Власть потому и сильная, что может остановить все угрозы безопасности государства и общества. Такого рода угрозу - в том числе.

Самое большее, что реально может быть достигнуто у нас в области идеологического разноцветия государственной идеологии - это такие акценты в исторической политике, которые углубляют историческую память, но не будят широкие общенациональные дискуссии. Наше общественное сознание не очень идеологизированно, особенно в регионах. А потому во-первых нет реальной потребности в таких дискуссиях, а во-вторых, в случае их взрывного роста, например, если произойдет по какой-то причине ослабление власти, на поверхность быстро выйдут темы, которые разъединяют общество: об исторической трактовке ВКЛ, Российской империи, СССР, русского языка, теории триединого русского народа, конфессиональные и этнические традиции в их конфликтных вариантах и т.д. Ибо внутри общества нет националистической, например, или какой-то еще подобной идеологизированной интеллигенции, выработавшей жизнеспособные для всего общества идеологические системы. Можно сказать, что это следствие имеющего место политического строя, но это будет неверно. Неадекватность нашего национализма потребностям нации - это его особенность, которая как раз и делает невозможным его использование в качестве государственной идеологии. Наш национализм является слишком инфантильным, агрессивным, ориентированным на враждебные доминирующим общественным трендам образы и ценности. Он так и не породил ни внутри страны ни в эмиграции сильных движений, которые бы его модернизировали сообразно потребностям нации. Слишком заметное допущение роста влияния национализма в стране приведет к еще более быстрому росту отторгающих его групп активных граждан, прежде всего в регионах. И к росту политической нестабильности. Может быть даже допустимо вообще начало роста влияния национализма рассматривать как начало цепочки событий, ведущих к повторению "лета 1994 года".

Наше местное
Выношу из комментов

yury_108 допускает ошибку :) полагая, что белорусский национализм возможно модернизировать и превратить в действенную сплачивающую нацию идеологию. При все желании, если таковое появилось бы сверху, превратить этот национализм в госидеологию не получится. Оно уже делалось в первой половине 90-х. Не получится, ибо:

1. национализм - языковой. Остановить же исчезновение языка по мере окончания урбанизации невозможно. Ирландская ситуация. Компромисса между уже наработавшейся националистической традицией и принятым народом русским языком невозможно. У нашего национализма судьба ИРА\Шинн Фейн - отторгаемость обществом. Национализм обязательно нацелен на конфликт с обществом по всем возможным культурным линиям: язык, историческая традиция, отношения с соседями и союзниками, отношения с правящими элитами.

2. государственная символика Беларуси опирается на основной события, сплачивающее народ и объясняющее на понятном народу уровне необходимость сохранения крупной промышленности и ее модернизации - опыт 2МВ, прежде всего опыт партизанской воны. Уход из жизни поколений, которые помянт 2МВ и послевоенное восттановления \ развитие делает эту линию менее актуальной, но новая актуальность - независимое государство как идеологический принцип возникает как закономерное развитие именно темы 2МВ. То есть символика работает, может развиваться без резких сломов. Националистическая же историческая традиция обязательно подразумевает отказ от ныне существующей символики и идеологической основы, апологетику в конечном счете полицаев в рамках споров о 2МВ. Совместить эти две традиции - условных партизан и условных полицаев нельзя. Замена гос. символики националистами воспринимается как акт онтологический. Если бы в националистичской традиции времен 2МВ был бы опыт своей УПА или АК, тогда была абсолютно иная культурная ситуация и национализм можно было имплантировать в гос.идеологию на базе национального примирения. Но примирение с традицией полицаев - сомнительно.

Уйти от этой темы в иные акценты - также невозможно, ибо гос. символика уже есть и вокруг нее уже выстроена идеология и традиции, не воспринимаемые всеми поколения националистов. Конфликт двух традиций по отношению к 2МВ - обязательная часть любого усиления национализма в стране.

3. Национализм накопил достаточную устойчивость чтобы комфортно существовать в виде своего рода секты, которая выгодна и некоторым внешним "силам" и некоторым "внутренним кругам". Вреда от него особого нет, а медийные компании связанные с ним дешевы и легки. В таком состоянии управляемого "абсолютного зла" он может существовать долго. И он в состоянии защитить свои ценности в рамках этой сектовидной формы существования. Модернизировать его нельзя, он выкрутится. На это его сил хватит.

4. Какие-это элементы националистической традиции могут быть имплантированы государством в свою идеологию: флаг, например, можно рассматривать как флаг КПЗБ, празднование Грюнвальда и т.д. Но такая имплантация при всей эстетической приятности для тех, кто желают в гос. идеологи многоцветия имеет ограниченные рамки и не может существенно повлиять на характер гос. идеологии.

5. Альтернатива национализму может быть что угодно, но оно должно быть ориентировано вовне так как ориентирована антинацистская традиция гос. идеологии и быть формой развития ныне существующей идеологии, а не ее ломки. Это как варианты: западно-руссизм, европейская идентичность в обязательно отрицающем симпатии к коллаборантам форме, новая инкарнация левых взглядов под влиянием вовлечения в отношения с такими странами как Китай, Венесуэла, Вьетнам, в самом крайнем и экзотическром случае случае может быть востребована новая и легкая инкарнация традиции Речи Посполитой и ВКЛ как традиции обязательно антинационалистической и интегралистской по отношению к региону ВЕ. В принципе, это все может развиваться и воедино, в одном флаконе, как и происходит ныне. Но главное: не факт, что в ближайшем будущем потребует, как Вы правильно говорите, переход к тоталитарной идеологической гос. идеологии. Если страна зацепится за внешние рынки и выстроит отношения с соседями, тогда стабилность можно будет обеспечивать и без слишком сильной довлеющей над обществом гос. идеологии.