Попутными машинами доехал из Абакана в Кызыл. По пути 12 копеек выросли в 3 рубля. В Кызыле сначала зашел в местный Совмин Автономной Области. Нужно было где-то пристать. Это было 3-4-этажное здание. На вахте сидел милиционер-тувинец. Оставил ему рюкзак. Там было килограм 25. Спросил: «Где у вас регистрируют археологические экспедиции?» (они обязаны регистрироваться). Милиционер назвал номер кабинета. Нашел кабинет. Видимо, это был кабинет главы Совмина. Секретарши не было. А в самом кабинете сидели несколько тувинцев и, кажется, один европеец (европеоид, там это сразу бросается в глаза) и пили водку. Уверен, оформлялось это как заседание Совмина. Представился («Студент-историк из Минска, ищу какую-небудь экспедицию»). Пуговиц на рубашке у меня уже не было - завязывал узлом. На спортивных штанах ломпасы болтались. Волосы были длинными и грязными. Мужики посмотрели на меня внимательно и сказали: «Вам надо на ул. К.Либкнехта».
Милиционер внизу не то чтобы испуганно, но с опаской отдал мне рюкзак. Я вышел из здания Совмина и из головы вылетело слово «карллибкнехт». Кызыл - небольшой азиатский город с пыльными улицами, где, разумеется, в фонтане купаются дети, хотя через город течет Енисей. В городе есть парк с фаллоподобным монументом- символическим географическим центром Евразии. Там за пару лет до меня толпа тувинцев кастрировала нескольких руских. Неприбалтика.
И я у всех спрашивал: «Где тут улица Розы Люксембург?» (в Кызыле, по-моему, нет улицы Розы Люксембург). Все без сомнений указывали, как туда пройти. Пришел, разумеется, на ул. К.Либкнехта.
Это был большой сарай, двор местного автотехникума. Посреди двора стоял сгоревший автобус. У входа крутилось несколько тувинских деток лет пяти с соплями свисавшими до рта, и в грязных рубашках. В сарае тихо мельтешили несколько бродячих собак. Сквозь дыры в крыше лучи света высвечивали стоявшую в воздухе плотную пыль. Левый дальний угол был загружен палатками и спальниками. Справа от входа был набит из трех досок длинный стол, вдоль него две лавки в одну доску. На столе стояла сковородка с еще нетронутой яишницей из 4-х яиц, неколько огурцов, четыре бутылки водки, одна немного початая и сидели два мужика, друг напротив друга. Потом оказалось - шофер экспедиции и завхоз.
Представился. Они были изумлены. Оттуда Минск и Париж выглядят примерно, как от нас Пекин с Пхеньяном. Студент-историк, добравшийся до них автостопом... К тому времени я трое суток почти не ел. Они почувствовали, и просто были обязаны поделиться по всем по местным правилам, и, вообще, им стало интересно и хорошо... В общем, кто-то из них вставал, отходил, подходил. Я пил за вторую половину. И литр водки от волнения и голода встал в желудке комом. Я физически помню этот ком и сейчас. Алкоголь по крови почти не пошел, и я не был откровенно пьян.
Впрочем, под утро я все таки набил морду в порядке соревнования, что круче бокс или карате, шоферу, едва не сломал ему руку, а потом помог ему же в порядке компенсации поменять бензобак. Затем проспался зам. начальника по хоз. части. Осмотрел сарай, нас всех и машину, вспомнил все, и, убедившись, что я не пьян (?) "до сих пор", сказал, действительно похлопав по плечу: «Студент! Ты мне глянулся. Нам люди не нужны, но тебя мы возьмем. А если начальник (экспедиции) скажет, что нельзя, я тебя отправлю самолетом в Саяногорск с нашими вещами».
Я не собирался в Саяногорск. Мы доехали с некоторыми приключениями через наполненные саранчой и окруженные скалами с петроглифами горные луга в лагерь одной из партий и уже вечером у костра начальник экспедиции сказал: «Мы тебя берем».
